Дочь царственных мужей
Среди составляющих образа Перовской важно ее происхождение. История ее семьи восходит к Алексею Разумовскому, сыну украинского казака, который в подростковом возрасте был выбран певцом придворного хора за свою потрясающую красоту и красивый голос и вскоре привлек внимание будущей императрицы Елизаветы Петровны. Впоследствии Разумовский станет фаворитом российского монарха, получит графский титул и станет одним из самых богатых дворян государства. По многим свидетельствам современников, он считался тайным мужем императрицы. Алексей Разумовский умер бездетным — его состояние перешло к его брату Кириллу, который также стал влиятельным дворянином при Елизавете, президенте Академии наук и последнем маленьком русском этамане, имевшем большую семью: шесть сыновей и пять дочерей. У старшего сына Кирилла Разумовского, Алексея Кирилловича, который стал министром просвещения и на этом посту основал Царскосельский лицей, тоже было много детей: помимо четырех законнорожденных еще 10 внебрачных детей. Заботясь о будущем своего внебрачного отпрыска, он взял всех в ученики, а позже, используя свое влияние, сумел влиться в дворянство и дать новую фамилию Перовские (напоминая подмосковную деревню, где, по легенде, императрица Елизавета вышла замуж за основателя семьи Разумовских).
Портрет Алексея Разумовского
Софья Перовская, родившаяся в 1853 году, принадлежала, следовательно, к семье, которая уже входила в круг русской аристократии, но не имела древнего происхождения, восходящего к внебрачным детям дворянина, родственник которого, вспоминая наступление выражение Пушкина, «вскочившего от украинцев» в его аристократическом достоинстве».
Однако связь Перовских с возможным тайным мужем императрицы Елизаветы сделала парадоксальным образом вписанный в историю семьи жизненный путь Софии. Один из первых биографов революционера Николай Ашешов сказал об этом так: «Что касается цареубийства, то можно сказать, что среди его предков были, хотя и не формально правители, но настоящие люди».
Взглянуть на бешеную собаку
Перовские, как относительно молодая аристократия, не имели крупных землевладений: им приходилось подтверждать свое положение военной или гражданской карьерой. Многие представители этой фамилии добились в этом успехов. Лев Перовский, один из «учеников» Алексея Разумовского, ставшего первым обладателем фамилии, долгие годы был министром внутренних дел, его брат Василий Перовский с 1832 по 1842 год много лет был военным губернатором Оренбурга он руководил «азиатскими границами России» и был одним из инициаторов расширения империи в сторону Туркестана. Дед Софьи Перовской не добился таких выдающихся достижений в карьере, но тем не менее успешно поднялся по карьерной лестнице, одно время был губернатором Таврической губернии, а позже жил в Крыму. Отец Софьи Перовской, Лев Николаевич, тоже пошел по пути, типичному для многих представителей его семьи, после службы в армии и, следовательно, пытаясь достичь более или менее успешно важных административных должностей. Он был женат на дочери бедного помещика из Гомельской губернии Варваре Веселовской, которая родила ему четверых детей, младшей из которых была София. С точки зрения благородства и влияния семей мужа и жены брак был явно неравным.
Брат Софьи Перовской Василий, оставивший воспоминания о своей сестре, как и некоторые другие ранние биографы Перовской, считал, что одной из исходных точек, повлиявших на формирование взглядов на революционное будущее, были сложные семейные отношения.
Лев Николаевич Перовский был довольно сложным человеком, склонным к перепадам настроения, ругал жену за провинциальность и отсутствие светских манер (а в накоплении и поддержании знаний, необходимых для карьеры, это не было совсем незначительным фактором). Часто по разным мелочам устраивал для жены довольно неприятные сцены. По воспоминаниям Василия Перовского, такие сцены стали участиться, когда Софье было уже 11 или 12 лет, на пути к отрочеству. София, как и другие дети, была на стороне милой и безответной матери, но сама она скорее унаследовала отцовскую жесткость характера. Это могло сформировать протест и стремление к справедливости.
Ее брат в своих воспоминаниях указывает еще на одну черту характера Софии, которую он запомнил с детства: ее органическую неспособность бояться. В частности, он приводит случай, как однажды летом, когда семья была в Крыму, огромная бешеная собака забежала во двор усадьбы и помчалась по тропинке к Соне: не для привлечения внимания собаки, а сам побежал, чтобы добраться до него. Соня отошла в сторону — не более 4-5 шагов — и спокойно наблюдала за бегущей собакой, после чего я уже мог ее пристрелить. «Так спокойно, он столкнется с более чем одним болезненным элементом, который пересечет его жизнь.
Попытка Дмитрия Каракозова убить Александра II 4 апреля 1866 г. Иллюстрация А. Кардовского
Первый выстрел
вряд ли, изучая детство и юность Софьи Перовской, можно найти что-то, что предопределило ее вступление на революционный путь. Грубые выходки отца по отношению к матери не были чем-то необычным даже в дворянских семьях той эпохи. Хотя в некоторых биографиях Лев Перовский действительно пытался изобразить чудовищного тирана, его сын Василий отрицает, что он был таковым. По его словам, детство Перовских было вполне счастливым. Однако особая связь с матерью и холодная отстраненность в общении с отцом стали важной чертой отношений Софии с родителями.
Лев Перовский сделал более-менее успешную карьеру, соответствующую своему положению и отчасти основанную на семейных связях. Вершиной его карьеры стало его назначение губернатором Санкт-Петербурга в 1865 году. Однако вскоре Перовскому пришлось оставить свой пост, и причиной стал революционный терроризм. В 1866 году Дмитрий Каракозов застрелил Александра II у ворот Летнего сада, открыв счет покушениям на жизнь монарха. Беспрецедентный инцидент в российской истории связан с личными решениями: Перовский, формально отвечавший, в том числе, за порядок в городе, был экстренно уволен и отправлен в УВД. Это была «тупиковая» позиция, не предполагавшая дальнейшего продвижения по службе и обеспечивающая довольно скромную зарплату. Таким образом, начало революционного террора впервые отразилось на судьбе членов семьи Перовских.
От математики в новую жизнь
Хотя спустя 15 лет Перовской пришлось довести дело до конца, начатое Каракозовым, этот выбор вряд ли можно считать предопределенным. Различные обстоятельства привели его к нему, не в последнюю очередь характер Софии и ее готовность идти до конца в том, что ей казалось правильным и правильным. Прошло много времени, прежде чем он признал цареубийство таким справедливым и необходимым действием. В возрасте 16-17 лет София была вовлечена только в общий юношеский азарт, вызванный реформами Александра. В этой суматохе можно было объединить стремление к политическому освобождению и столь же сильное желание личного освобождения.
Одним из первых самостоятельных решений Перовской было поступление на женские курсы, которые открылись в 1869 году в Петербурге у Аларчинского моста. Эти курсы еще не соответствовали уровню вузов: в них интересующихся девушек просто обучали программе мужских спортзалов по естественным и точным наукам. В те годы сама идея о том, что женщинам по каким-то причинам может понадобиться хорошее понимание физики и математики, многим в России казалась почти крамольной. Однако идея равенства мужчин и женщин в обучении привлекала талантливых учителей и часто увлеченных студентов. Поскольку они оба придерживались одинаковых взглядов, курсы также стали идеологической достопримечательностью: девушки, которые хотели большего, чем то, что общество считало «подходящим» и «достойным» для девушек соответствующего возраста и положения, встречались и знали друг друга.
известно, что на курсе Перовская проявила большое мастерство в математике. Ее учителем был Александр Страннолюбский, который, среди прочего, давал занятия по математическому анализу 18-летней Софье Корвин-Круковской, будущей первой женщине — профессору математики Софье Ковалевской. Он отметил безусловный талант Перовской. Позже он начал изучать математику в рамках самостоятельно выбранной французской учебной программы. Его склонность к сухому и ясному анализу сохранялась во многих других сферах жизни.
Посещение женских курсов открыло много других возможностей, как интеллектуальных, так и повседневных. Летом несколько студенток вместе с Перовской находят работу в общей квартире, чтобы посещать занятия в химической лаборатории Александра Энгельгардта.
Сама возможность жить свободно со сверстниками схожих убеждений без надзора со стороны семьи в те годы стала социальной проблемой. Перовская стала жительницей совместной квартиры только потому, что ее отец уехал на лечение за границу и не нужно было спрашивать ее согласия.
Однако вскоре Софии Перовской пришлось столкнуться с патриархальными правилами в прямом значении этого слова. Отец, возвращаясь из-за границы, увидев одноклассников Сони в своей квартире, возмутился их внешним видом и поведением и потребовал от дочери больше не приглашать их к себе домой, пригрозив лишить ее права посещать занятия. Угроза была серьезной, но в ответ Соня, стойкий характер которой уже давал о себе знать, просто ушла из дома.
По правилам, существовавшим тогда (и даже сейчас) в России, девочка ее возраста не имела права жить самостоятельно без согласия отца. Софья Перовская в 17 лет решилась на открытый личный бунт, который впервые привел ее к противостоянию не только с семьей, но и с государственной властью. Рассерженный отец объявил Софию в розыск. Однако в то время в России уже существовала «инфраструктура» в помощь тем, кто решился на такой бунт, — система молодежных клубов, многие члены которых жили в коммунах, то есть в совместном жилище с совместной семьей. София пряталась в нескольких таких общежитиях, позже, на всякий случай, уехала в Киев и стала воспринимать фиктивный брак как возможность вырваться из-под власти семьи, которую их однокурсники добровольно и самоотверженно отдавали девушкам. Однако в конце концов отец смирился с природой дочери и через сына передал ей необходимые документы, дающие ей право на отдельное проживание. Связь с отцом была прервана на несколько лет, но Соня оставалась привязанной к матери и навещала ее, когда отца не было дома, через черный ход.
Владимир Маковский. Картина «Феста». 1875-1897. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Нравственный диктатор
Позже Соня несколько лет жила в разных коммунах, организованных юными любителями социалистических идей: социализм в те годы казался наиболее полным выражением всех стремлений к освобождению и стремления смотреть на мир глазами прогрессивной науки. Сам термин «общий» и вообще отсылки к общей и независимой жизни молодых людей после эпохи хиппи рисуют довольно однозначные образы. В действительности 1870-х годов нечто подобное кажется немыслимым, в основном из-за личного отношения таких «коммунаров». Идеологические причины, толкнувшие их на путь самостоятельной совместной жизни, делали откровенно плотские отношения маловероятными (хотя, конечно, из этого правила могут быть исключения).
Брат Софьи Перовской, Василий, в своих воспоминаниях пишет, среди прочего, о том, как однажды в те годы, в гостях у Сони, он стал свидетелем разговора со своей старшей подругой Анной Вильберг: мнение, даже не запрошенное правильным развитием организма , который заканчивается намного позже — менее чем через тридцать лет; а предыдущее проявление сексуального влечения вызвано ненормальными условиями городской жизни с его шоу, балетами, танцами ». По воспоминаниям подруг Софии, женский вопрос в целом, притеснение и неравенство женщин было важной темой, которая волновала Она даже на курсах для женщин. Феминистская повестка дня, как ее теперь называли, оказалась для нее важным внутренним стержнем, который также определил мнения о других проявлениях несправедливости и угнетения.
Многие современники, оставившие воспоминания о Перовской, отмечают ее довольно подозрительное отношение к мужчинам, которое, однако, сменилось теплой компанией после более близкого знакомства и выяснения общих мнений. Однако он чувствовал себя более комфортно с женщинами, считая их, как некоторые утверждали, «морально превосходящими мужчин» (однако с годами категоричность таких суждений может измениться). Видимо, непростые отношения с отцом и симпатия к доброй матери наложили отпечаток на его мнение. При этом с ранних лет Перовская умела убеждать привлекать близких людей и становиться центром их общества. Сначала это проявилось у девочек, затем в смешанных обществах. Вряд ли дело было в каком-то несомненном увлечении. Но все заметили силу характера, которая сочеталась с неким юношеским оттенком, что, видимо, их привлекало.
В 1870 году Перовская стала важным членом кружка Чайковского — его членами были многие будущие революционеры, в частности Петр Кропоткин и Сергей Степняк-Кравчинский. Николай Чайковский, от имени которого кружок получил свое название, попытался очистить российское социалистическое движение от того пятна на репутации, которое оставил ему процесс Нечаева: заговорщические тайны в деятельности членов кружка не допускались, но это было в основном ограничивается самообразованием и агитацией. Видимо, опасаясь и следа нечаевизма, чайковцы решили допустить между собой новых кандидатов только после тщательной проверки, критерием которой была моральная репутация претендента. Перовская прекрасно вписывается в такую среду.
«У нас была прекрасная компания со всеми женщинами из нашего круга. Но все мы любили Соню Перовскую. Все по-товарищески поздоровались с Кувшинской и женой Синегуба, с другими, но при виде Перовской лицо каждого из нас расцвело широкой улыбкой, хотя сама Перовская мало внимания обратила и только пробормотала: «А вы вытираете ноги, не таскайте грязь », — вспоминал позже Кропоткин. По его словам, в вопросах морали Перовская была« ригористкой, но не проповедником ». Вера Фигнер, которая позже познакомилась с Перовской, также отметила, что« в ее характере было то и другое женской добротой и мужской строгостью », а к товарищам -« требовательной и суровой ». А Степняк-Кравчинский в своих воспоминаниях дает ей определение« морального диктатора »кружка Чайковского. Кропоткин, считая, что Перовская, скорее, была принимая строгость и была готова многое понять в своих товарищах, добавляет: «Она была непреклонна в одном пункте.« Бабник », — выпалила она однажды, говоря о ком-то, и выражение, с которым она произносит после этого слова, не отрываясь от работы, оно навсегда осталось в моей памяти».
Из таких описаний формируется довольно противоречивый образ девушки, многие черты которой, по всей видимости, могут показаться не очень привлекательными. Часто так описывают современных феминисток: суровые и холодные натуры, склонные взвешивать действия других по своей моральной шкале. Однако по-настоящему теплые воспоминания товарищей говорят о том, что в Перовской было много всего другого.
Специальное заседание Сената правительства по делу о злодеянии 1 марта Фото: ДеАгостини
Заметки
Софья Львовна Перовская (1 (13) сентября 1853 г., Санкт-Петербург — 3 (15) апреля 1881 г., Санкт-Петербург) — одна из руководителей «Народной воли», непосредственно руководившая убийством Александра II.
Отец, Лев Николаевич Перовский — потомок графа Алексея Кирилловича Разумовского 1</a>; был губернатором Санкт-Петербурга, затем членом коллегии МВД. Мать — Варвара Степановна Веселовская, из бедного, но старинного русского дворянского рода. 1869 г. — поступает на женские курсы Аларчинского, сближается с сестрами А. I и В. И. Корниловыми, которые создают там кружок самообразования.
В конце 1870 года, отклонив просьбу отца прекратить посещать «сомнительных людей», он ушел из дома в возрасте 18 лет. Он живет в доме Веры Корниловой, оттуда (когда отец стал ее искать через милицию) уехал в Киев. Она вернулась только после того, как отец пообещал дать ей паспорт и в 1871 году искала справку о приобретении знаний в объеме мужской средней школы. 1871 г. — создается небольшой популистский кружок, который сливается с кружком Манатансона.
В 1872 г члены обоих кружков вошли в кружок Н. В. Чайковского.
У нас была отличная компания со всеми женщинами из нашего круга. Но все мы любили Соню Перовскую. Все по-товарищески поздоровались с Кувшинской и женой Синегуба, с другими, но при виде Перовской лицо каждого из нас расцвело широкой улыбкой, хотя сама Перовская мало внимания обратила и только пробормотала: «А вы вытираете ноги, грязь не таскай ». — П.А.Кропоткин
Сдала экзамен на получение диплома народного учителя, окончила курсы фельдшера.
С 1872 года он участвует в «походах в народ», работает в школах.
1873 г. — организует убежище в Петербурге и одновременно учит рабочих Петербурга (в том числе Петра Алексеева).
Январь 1874 г. — арест, несколько месяцев в Петропавловской крепости.
1877–1878 гг. — судился по делу «193», но оправдан. Присоединяйтесь к неудавшейся вооруженной попытке освободить осужденного одноклубника И. Н. Мышкина.
Летом 1878 г ее снова арестовали, отправили в ссылку в Олонецкую губернию, но по дороге, воспользовавшись тем, что жандармы, наблюдавшие за ней, заснули, она сбежала и поставила себя в нелегальное положение.
1879 г. — участвует в Воронежском съезде «Земля и воля», пытаясь предотвратить надвигающийся раскол.
С осени 1879 г. — член исполкома, а затем и управленческой комиссии «Народной воли», активный участник создания «Рабочей газеты».
В ноябре 1879 г он участвовал в подготовке взрыва царского поезда под Москвой. Исполнила роль жены путевого мастера Сухорукова (Народная воля Л. Н. Хартман); от дома, где они поселились, была подорвана железная дорога и заложена мина (однако взрыв произошел после того, как царь миновал опасное место).
Весной 1880 г участвовал в подготовке покушения на Александра II в Одессе.
1881 г. — руководит наблюдательным отрядом и после ареста партийного деятеля А. И. Желябова (гражданского мужа Перовской) ведет дело и доводит его до конца, лично составляя план размещения пусковых установок и давая И. И. Гриневицкому сигнал к бросить бомбу жестом белого платка.
Подняв глаза, я увидел, что он весь дрожит. Затем он схватил меня за руки, стал наклоняться все ниже и ниже и упал лицом вниз, уткнувшись лицом между моими коленями. Так оставалось несколько минут. Она не плакала, но у нее была температура.
Надеясь освободить товарищей, арестованных после цареубийства, он не уехал из Петербурга.
10 марта 1881 г ее опознали, арестовали и судили. Ее друг детства Н.В. Муравьев выступил в роли прокурора.
3 апреля 1881 г вместе с Желябовым, Н. И. Кибальчичем, Т. М. Михайловым и Н. И. Рысаковым была повешена на плацу Семеновского полка.
Приговор суда над Первомучениками вступил в силу 31 марта 1881 года в 17 часов. Исполнение приговора было назначено на 3 апреля в 9 часов утра в Санкт-Петербурге на Семеновском плацу. Население было хорошо информировано о предстоящей казни. Следующее правительственное сообщение было размещено на перекрестках дорог:
«Сегодня, 3 апреля в 9 часов утра, через повешение будут казнены государственные преступники: дворянка Софья Перовская, сын священника Николая Кибальчич, купец Николай Рысаков, крестьяне Андрей Желябов и Тимофей Михайлов, законно отложены до выздоровления».
Накануне казни, 2 апреля, в 20.00 часовых сняли из камер, в которых содержались приговоренные к смертной казни. Распоряжением директора тюрьмы было категорически запрещено находиться в коридорах, вдоль которых расположены эти камеры.
Сразу после снятия часовых к зданию тюрьмы подъехали две кареты: из каждой вышли по два человека; один из них был солдатом, а трое — гражданскими лицами. Два чиновника держали под мышкой сверток, завернутый в черный брезент, размером с обычный гроб, и, видимо, желая спрятать эти свертки от посторонних глаз, они накрыли их длинными плащами, наброшенными на плечи.
Все четверо, вошедшие в здание тюрьмы, быстро направились в камеру, где содержался Кибальчич. Солдат открыл дверь этой камеры ключом; все четверо пошли и пробыли там сорок минут.
Из камеры Кибальчича они пошли в камеру Желябова, в которой пробыли около часа, выйдя из камеры Желябова, они пошли в камеры Перовской, Михайлова и Рысакова. В 11 часов этот солдат и трое чиновников прошли по коридору и направились к выходам на улицу. Сразу после освобождения часовых снова поставили у дверей камер, куда помещали приговоренных к смертной казни.
Из телеги осужденных, на которой они везли пятерых Первомучеников, сыновей и дочерей великого русского народа, 3 апреля при расстреле отчетливо и отчетливо прозвучали следующие слова:
— Нас пытали. Скажи нам! — и в толпе, которая была недалеко от виселицы, трижды услышали:
«Вы слышали, их пытали…»
Визит к Рысакову 2 апреля, накануне смертной казни, подполковника жандармерии Никольского и заместителя прокурора Петербургского суда Добржинского подтвержден письменными показаниями Рысакова от 2 апреля 1881 года. Он указывает на все. Лица, незаконные к нему, приводит подробную информацию о помощнике Кибальчича Григории Исаеве. Он просит решения на Сахалине или в Сибири. Пишет:
«.. Я товар, а ты купец…»
Рысаков обещает открыть «возможно, типографию и, может быть, две-три квартиры».
Власти уже выяснили все возможное о знакомствах Рысакова среди рабочих и студентов. Все, кого он назвал, все, кого он упомянул, были пойманы и уплачены, от тюрьмы до каторжных работ.
Рысаков обнаружил свою полную непригодность для следствия и утром 3 апреля был казнен.
После казни 22 мая 1881 г в газете «Земля и свобода» была издана прокламация от имени «мирных жителей» с заголовком «Суд и пытки». Он говорит:
«Этот знаменитый,« открытый, быстрый, справедливый и милосердный суд »закончился, они прочитали смертную казнь, и вот .. началась та злая, злобная и гнусная пытка, которую в середине века называли пыткой, а в нашем . но что каждый с чувством и мыслью дает прозвище этому позорному поступку. Да, был суд и были пытки…
Преступники пытались громко кричать людям о страданиях, которые они пережили в промежутке между «справедливым» судом и казнью. Но только одному несчастному Рысакову удалось произнести слова жутко лаконично:
— Нас пытали!
Барабаны остановились дальше».
Доказательства этого объявления нельзя считать полностью достоверными. Причин мучить Рысакова было меньше. Он с радостью сказал все, что мог. Перед смертью он написал стопку листов бумаги, пообещав сказать еще больше, если только они спасут ему жизнь.
Однако слухи о пытках имели под собой основания. Мучителя могло двигать желание не только узнать, например, у Желябова секрет организации «Народная Воля» — на успех почти не надеялись, но и отомстить ему, унизить его, выдавить стон боли или мольба о пощаде со стороны человека, который смеялся над палачами. Допрос Кибальчича в «тесном кругу» мог быть направлен на раскрытие имен неназванных помощников: изготовителей бомб.
Когда помощники палача поднимали гробы и переносили их на плечах с виселицы на колесницы, толпа, как по сигналу, открывала головы, перекрещиваясь.
— Покойся, Господи, души твоих рабов.
— Прости, Господи, их грехи.
— Царство Небесное для них.
Ощущалась общая депрессия, ужас, тяжелые эмоции ощущались на лицах всех и снова слышались голоса:
— Даже женщину не помиловали.
Видно было, что в душах людей происходит какая-то рознь… Люди молча, сосредоточенно расходились с Семеновского плацу. У многих на глазах стояли слезы.
Подождав, пока яма будет заполнена и замаскирована, судебный пристав отвел меня в офис и приказал мне подписать, что я принял от него пять трупов и закопал их без каких-либо похорон. Судебный пристав также предъявил специальный акт на похороны и приказал расписаться в пяти пунктах с именем каждого из казненных. После этого мне, как смотрителю кладбища, выдали подписку о том, что я никогда никому не назову имена тех, кто был похоронен, и где находится их могила. Меня заставили расписаться.
Судебный пристав вышел из кабинета, поздоровался с казаками и направился на вокзал. Казаки сразу же уехали в Петербург.
Закончив свои дела в офисе, я пошел в свою квартиру и заметил, что за мной наблюдает мужчина. Он был охранником, который следил за мной несколько лет подряд, день за днем.
Через два года после похорон ко мне на кладбище пришла пожилая женщина и, плача, умоляла показать ей могилу расстрелянных на Семеновском плацу, сказав, что она мать Софьи Перовской. Опасаясь наказания, зная, что охранник постоянно наблюдает за мной, я не сказал матери, где покоится прах ее дочери.
На следующий день после посещения кладбища матери С. Перовской меня вызвали в охрану, там начали вынюхивать то, что я сказал старушке, это было вчера. Я собирался отказаться, сказав, что не видел ни одной старухи. Потом меня перевели в другую комнату и там показали Варваре Степановне Перовской, маме Софии. Пришлось признать, что со мной была Перовская, он спрашивал про могилу, но я ему не сказал. Меня отпустили, но контроль за мной и местом захоронения усилился».
Лишь через десяток лет царские жандармы начали забывать гробницу и ослабили надзор за ней. Тогда группа революционно настроенной молодежи среди студентов решила найти братскую могилу Первого марта. Старый могильщик привел студентов в конце кладбища к загону, где была свалка всего мусора и старых засохших гирлянд из могил, и, указывая пальцем, сказал:
— Там мы их, родные, закопали, я им ямку вырыл…
Никаких выступов над могилой не было видно. В поле студенты сплели большой венок из полевых цветов и повесили его над могилой на заборе…»
Братская могила Первомучеников до сих пор не обнаружена.
После казни Первомучеников Народновольский исполнительный комитет издал прокламацию, в которой говорилось:
«3 апреля с 9 до 10 часов утра на Семеновском плацу в Санкт-Петербурге социалисты приняли мученический венец: крестьянин Андрей Желябов, дворянка Софья Перовская, сын священника Николая Кибальчича, крестьянина. Тимофей Михайлов и купец Николай Рысаков,
Суд над мучениками проводили царские сенаторы, приговор продиктовал Александр III, который также его одобрил.
Таким образом было обозначено новое царство. Первым актом самодержавного завещания Александра III было повешение женщин. Не дожидаясь коронации, он окропил трон кровью народных борцов за права.
Да будет так!
Со своей стороны, на свежей могиле наших дорогих товарищей публично подтверждаем, что продолжим дело освобождения народа. Виселицы не остановят нас на этом пути, как не остановили ряд бойцов в прошлом царстве, начиная с Соловьева, кончая Ковальским, Виттенбергом, Логовенко, Лизогубом, Чубаровым, Давиденко, Осинским, Антоновым, Брандтнером, Горским, Бильчанский, Федоров, Дубровин, Дробязгин, Малинка, Майданский, Розовский, Лозинский и заканчивая Млодецким, Квятковским и Пресняковым.
Сразу после 1 марта Исполнительный комитет направил императору Александру III послание, в котором утверждалось, что единственный способ вернуть Россию на путь правильного и мирного развития — это обращение к народу со стороны верховной власти.
Судя по событиям 3 апреля, верховная власть избрала другой путь: путь противостояния Фролову, знаменитому соратнику по Бозе покойного Александра II.
Да будет так!
Откладывая оценку общей политики Александра III на ближайшее время, Isp com заявляет, что реакционная политика в соответствии с традициями Александра II неизбежно приведет к еще более катастрофическим последствиям для правительства, чем 1 марта, которому предшествовали николаевские заговоры. Одесса, Александровский, Москва и два Петербурга.
Инспектор ком обращается ко всем, кто не чувствует инстинкта раба, кто осознает свой долг перед страдающей Родиной: объединить силы для предстоящей борьбы за свободу и благополучие Русской земли.
Симферопольский период жизни
Софья Перовская имеет много общего с Крымом, она провела там несколько лет. Детские годы (1858-1859, 1867-1869) он провел в имении Кильбурун (ныне Пионерское), а более зрелые годы (1876-1878) в Симферополе, на территории земской губернской больницы и, конечно же, в дача деда. Позже Софья Перовская жила под Севастополем, на хуторе Приморский, и ненадолго приезжала в Симферополь.
Памятник Софье Перовской под Севастополем
В усадьбе и на даче была хорошая библиотека. Братья и их друзья приехали сюда из Петербурга, который не раз обсуждал острые политические вопросы. Все это подтвердило мировоззрение С.Л. Перовской. Она работала в земской больнице и отзывы о ней были очень хорошие: «Соня была человеком теплым и понимающим по отношению ко всем человеческим болям, всем немощам и страданиям», — говорили ее знакомые. «Она была отличной медсестрой, ухаживающей за больными».
Готовясь «идти в народ», С.Л. Перовская в 1876 году поступила на курсы фельдшеров, открытые в Симферополе.
Он поселился на территории больницы с другими студентами и, помимо прослушивания лекций, дежурил в палатах, ухаживал за больными. В то же время, по воспоминаниям его брата В.Л. Перовского, «я пришел в дом к безнадежно больной раком старухе и наложил ей очень тяжелую повязку из-за невыносимого гнилостного запаха раны; несчастный пациент, он был в восторге от Сони ». Судя по защитной речи адвоката Е.И. Кедрина, во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Софья Перовская, окончившая в то время курсы, была назначена начальником двух казарм Красного Креста и оказывала большую помощь раненым, доставленным в Симферополь с русско-турецкого фронта.
В 1878 году в Симферополе Перовская была арестована за участие в революционном кружке, сослана в Олонецкую губернию, но по дороге бежала. Я провел последние три года под землей.